ENTIRE WORLD IS MY IMAGINATION AND FRAGILE AS A PIECE OF GLASS
Архив

Ах, увольте, примите, простите,
Не ищите вы пятен на Солнце.
Накануне серьёзных событий
Чуть сильнее всегда сердце бьётся.
Предсказанием не разродится,
Предвкушение — мука сама.
Пот холодный по телу струится,
Не сойти бы в тревоге с ума.
Ощущение движения под кожей,
И покоя душа лишена.
Тишина перед бурей тревожит,
Ненавистная всем тишина.
Не понятно откуда берётся,
Ожидание хуже, чем смерть.
Слишком долго верёвочка вьётся,
То в петлю превращаясь, то в плеть.
Не являлся сюжет завершённым,
Прерывалась развития нить.
В ожидании чего-то большого,
Как спокойствие нам сохранить?


Возвышен холмом над болотами,
Они всегда внушали страх.
Известен промыслом и портом он,
Дома игорные в церквях,
И солнца луч рассветный слаб ещё,
И тьма над городом стоит.
Скорее он похож на кладбище,
Хотя есть в прозвище гранит.
Предмет один, но взгляды разные,
Я не навязываю свой,
Его фасадов серость грязную
И дождь не смоет проливной.
Кому-то, может, и по нраву был,
Я ж утомлен им несказанно,
Ему и сделал я поправку бы,
Когда б ни видел всё глазами.
Украсит мой рассказ преамбула,
Поток тоски необратимый:
Тумана полог, холод мрамора —
Печаль сплошная Абердина.


Весь покрытый туманом,
Одеянием склизким,
Тридцать лет, как по плану,
Забирал самых близких.
Вырывая с корнями
Из насиженных мест,
Он манил их огнями,
Пожиратель невест.
И у тех, кто доверчив,
За бесценок брал души.
С предыханием речи
Сладким ядом им в души.
Тяжко выбора бремя,
Берега, города.
Думали, что на время,
Вышло, что навсегда.


Идти пора, час пробил расставания,
Уносит вдаль серебряная птица.
И аккуратных улочек Ставангера
Уют ночами долго будет сниться.
Теперь такими кажутся далекими
Сюжеты ненаписанных картин,
И домики с подсвеченными окнами,
Без шторок, занавесок и гардин.
Дурные мысли с лёгкостью отвергну я,
Туман с дождём оставлю позади.
Зажгутся звёзды в небе над Норвегией
И мягким светом лягут на пути.
Мне многого не нужно, и не гордый я,
Их яркий свет с собою унесу.
Запомню берег, испещренный фьердами,
И моря синь, и леса полосУ


Сквозь слой веков дошедшие стихи,
Меж сном и явью линия экватора.
За яркостью им созданных стихий
Труднее разглядеть характер автора.
С приветом через много сотен лет,
Коль выпала подобная оказия,
С интригой развивается сюжет,
Полет неограниченный фантазии.
Дыханье затаив, за ним следим,
Так сильно очарованы сонетами.
Что автор с персонажами един,
Ошибочно считать я б не советовал.
Пройдоха, дуэлянт и интриган,
На содержании у Его Величества.
Но мы его оценивать талант
Должны в отрыве от конкретной личности.
В домах игорных время проводили,
И понедельник начинался с пятницы.
Но жизнь от ловко сотканных идилий
Большая очень отделяет разница.
На пыльных полках — толстый альманах,
В нём нитью красной тянется история.
Но сей колосс — на глиняных ногах,
И я иллюзий по нему не строил бы!


Молю Тебя, о Боже, помоги,
Не дай в сомнениях сгинуть у распутья
В тот миг, когда сужаются круги
И познаётся истинная суть вся.
В момент, когда уж сбит ориентир,
Пускай сейчас, чем позже, в час расплаты,
Ни золото никто и ни кытмир
От взора Твоего не сможет спрятать.
Намерения «в мешках не утаить»,
Открыты все, как будто на ладони.
Не сдерживая норов свой и прыть,
Вовсю несутся бешеные кони.
Что жизнь моя? Всего лишь краткий всплеск
В огромном океане мироздания.
Казалось, никогда не надоест,
Но все же угасают колебания.
Успеть бы рассчитаться за долги
И силы обрести в себе и веру…
Молю Тебя, о Боже, помоги,
Открой доселе запертые двери!


Итог тот заранее известен,
Стабильность сменяющий кризис.
Конечно, хотелось, как в песне,
Но получился эпикриз.
Хотелось, чтоб все и чтоб сразу.
Казалось, вот-вот и прогал.
Какие резон там и разум?
Что, логика? Нет, не слыхал.
Их необратимость процессов
Совсем не пугает порой.
Вокруг все сплошные принцессы,
А каждый четвёртый — король.
Не знают, не чтят своё место,
Им это совсем не с руки.
Под маской благого семейства,
Как в банке, живут пауки.
Как будто бы не толстокожи,
Как хочешь ты их называй.
В день ясный и в день непогожий,
В кругу этом ты не зевай.
Бывает, замешкался малость,
Деталь упускаешь из вида.
Как сразу какой-нибудь Цахес
На роль претендует Давида.
Исход тот заранее известен,
И глас заглушающий топот,
Конечно, хотелось, как в песне,
Выходит же всё через хххх!