Расставлены снова столы,
Шатер из ткани шелковистой,
Услышал Бог мои мольбы
И мы рассажены так близко.
Знакомый вижу силуэт,
Сидишь ко мне вполоборота,
Как не было всех этих лет,
Судьбы злосчастных поворотов.
Как не терял тебя тогда,
Кусок от сердца отрывая,
Сдают пред чувствами года,
И ты красивая такая.
А зал заполнен теплым светом,
Все громче музыка играет,
А я любуюсь силуэтом,
Последний день наш вспоминая.
Столы расставлены, стоят,
В шатер укутанный салон…
Ты в этот вечер не моя,
Не за моим сидишь столом.

В первый раз услышал голос,
Когда маму позвала.
И с тех пор в грудную полость
Колет тонкая игла.
И с тех пор бушует пламя,
Так, что мама не горюй.
А она воздушный маме
Посылала поцелуй.
В первый раз коснулся рук,
Когда брал из них буклеты.
И с тех пор от этих мук
Нет спасения и просвета.
И с тех пор по коже дрожь
Всякий раз, когда услышу,
Как прекрасно ты поешь
И с гитарой в такт ты дышишь.
В первый раз увидел взгляд,
Когда мимо проходил.
И с тех пор глаза горят,
Так, что нет уж больше сил.
И с тех пор как наваждение
Блеск прекрасных этих глаз,
Эти плавные движения,
Каждый раз, как в первый раз!
В первый раз услышал голос,
Когда маму позвала.
И с тех пор все беспокоюсь,
Вот такие вот дела.

Переполнен театр сегодня,
В зале яблоку негде упасть.
Пусть, пока не известная многим,
Но уже чья-то тайная страсть!
Её длинные, стройные руки,
Её пальцы скользили по струнам,
В уши лился лекарством от скуки
Голос дивный её, голос юный.
Песни пела она, улыбаясь,
Рампы свет её кожу ласкал.
И со сцены, с гитарой сливаясь,
Её звонкий струился вокал.
Очень нежно и очень игриво
Бег её разноцветных ногтей
Рассыпался по секциям грифа,
Превращаясь в волшебную трель.
Её нежные, белые плечи,
Водопад её светлых волос.
Её музыка зрителей лечит,
Её пение — лекарство от слёз.
Переполнен театр сегодня,
Мест свободных совсем не найти.
Пусть, пока не известная многим,
Это только начало пути!

За океаном, в доме хорошем,
С низко посаженной крышей,
Синее платье в мелкий горошек
Вспомнишь опять и грустишь ты.
Что-то такое есть в этом прошлом,
Пылью годов припорошено.
Синее платье в мелкий горошек,
Белый ремень босоножек.
Улица в центре, с домом старинным,
В комнате светлой камин.
Дверь на балкон приоткрыта в гостиной,
Плотные ткани гардин.
Вспомнишь почти все, до мелких деталей
В памяти восстановив.
Дом, где тебя лишь с улыбкой встречали,
Ветви плакучие ив.
За океаном, в доме хорошем,
С низко посаженной крышей,
Синее платье в мелкий горошек
Вспомнишь опять и грустишь ты.

Если б только твоих фотографий
Было б больше в архивах моих,
Будто б струны невидимой арфы
Пальцы гладили б кудри мои.
Только кудрей давно не осталось,
Вместо них, только плешь, седина.
И любовь переделалась в жалость,
Но кому нынче жалость нужна?
Если б только услышать твой голос
В бесконечном бы шуме я мог.
И как к солнцу стремящийся колос
Чувство нежное в сердце сберег.
Только слышать я с возрастом хуже
Стал. Детали труднее узреть,
Да и пламени свет мне не нужен,
Если пламя не может согреть.
Если б только бы прикосновений
Смог бы снова твоих я испить,
Чтоб тепло их бы солнцем весенним,
Снова душу смогло протопить.
Только кожа грубеет с годами
И становится толще в сто крат.
И боюсь я мы не разгадаем,
Кто же в этом во всем виноват.