ENTIRE WORLD IS MY IMAGINATION AND FRAGILE AS A PIECE OF GLASS
Архив

Бежит мурашками по коже,
В приливах радости любви.
Ничто сравниться с ней не сможет,
Об этом и не говори.
Хоть беглого довольно взгляда,
Страдания скрывает грим.
И предвкушение-награда,
Коль ожиданием томим.
Сильней заставит биться сердце,
Как будто в бой идти пора,
Она, невиннее младенца,
И не по возрасту мудра.
Сплетут в косу тугую волос,
Худые, ловкие перста.
Усладой слуху нежный голос,
Отрадой взору гибкий стан.
По телу разольётся дрожью
Тепло, рожденное внутри.
Никто сравниться с ней не сможет,
Средь равных первая стоит.


Обильно усыпан намёками,
Аллюзий был полон, интриг.
И занял же место высокое
Роман в списке ста лучших книг.
В уют и спокойствие Рамздэля
Уйти он хотел с головой,
Стараясь отвлечься по-разному
От пагубной страсти одной.
Влеком был он к плоду запретному,
Как он только мог быть влеком.

В нимфетку двенадцатилетнюю
Без памяти Гумберт влюблен.
Украсила жизнь его серую,
Души своей юной палитрой.
В разгар его возраста среднего,
Ему повстречалась Лолита.
Прекрасен был лик ее ангельский,
Опасна в ней скрытая страсть.
В её, очарованным странником,
Объятия спешил он попасть.
Без злого насилия над личностью,
Всё лишь по взаимной любви.
В натуре ее демонической,
Пожар своей страсти тушил.
Исполнен роман каламбурами,
Пародий был полон и вот…
Угасли эмоции бурные,
И в смерти нашли свой исход.


She changed the game,
When in she came.
The violin and drum roll!
And pretty soon
Another tune
Filled air, full of drama!
Her smile gleams
And what it means,
Was no one ever sure.
She’s wise and sage,
And for her age
Incredibly mature.
The way she talks,
The way she walks
Deprived of sham and vanity.
She’s in for sports
And can restore
The hope for the humanity.
Majestic self
Cast magic spells
And room was filled with glitter.
She changed the game,
When in she came,
Prohibitively pretty!


И этот двор, где друг мой школьный жил
И, где струилась летняя прохлада,
Где за стеной стояли гаражи,
Где во дворе беседка за оградой.
Вид, открывавшийся с площадки у перил,
Мог красотой поспорить с лучшим видом.
Играл ноктюрны половиц настил,
Ступеней деревянных пирамида.
Всех одинаково кормила на убой,
Приятеля заботливая мама.
И каждый для неё был как родной,
Не делала различий между нами.
Садовника старанием храним,
За домом сад, вдоль сада шла дорога.
О том, что за день приключилось с ним,
За нардами расскажет дядя Гога.
И этот двор, куда стремились мы,
Во время перемены и уроков,
Как света луч во мгле кромешной тьмы,
Мне душу греет памятью далёкой.


Сражались за Родину, вроде бы,
И шли на лишения и смерть.
Теперь же потомок юродивый
Пытается память стереть.
Занизить пытается значимость
Событий минувших годов,
Чтоб ложью своей озадачить нас
На подлость и низость готов.
Совсем невдомёк недалёкому,
Что правду за ложью не скрыть.
И «факты» его однобокие,
Не смогут заставить забыть.
Хоть тёмные краски им сгущены,
Все ж белые нитки видны,
Как след от снарядов Катюши на
Небе лоскутном войны.
Как свет от Салюта Победы что
Небо зажжёт над страной.
Потуг его серая всенощность
Не сможет нарушить покой.
Сражались за Родину, вроде бы,
И шли на лишения и смерть.
Теперь же потомок юродивый
Пытается память стереть.

Теперь деталей не упомню я,
И, в общем, не хотел бы врать.
Свой путь на север Калифорнии
Судьбой мне выпало держать.
Как будто бы мне с детства близкие,
Пейзажи кто-то рисовал.
Из пригорода Сан Франциско я
На BART-е путь свой продолжал.
Там, где напротив врат Залива,
В тумане вечном краски блекли,
На склонах гор стоял красивый,
Пункт назначения — город Беркли.
Не знаю, что было полезнее,
Бальзамом приняла душа:
Походы в книжный, час поэзии
И откровения бомжа.
Шли ровной чередой события,
Своею жизнью город жил.
Китайцы в лифте общежития
Блокировали этажи.
Вокруг Залива все просторы мы
В автобусе да на такси.
Иранцы так кричали, спорили,
Что начал понимать Фарси!
Хотя деталей не упомню я,
В деталях смог все рассказать.
Свой путь на север Калифорнии
Судьбой мне выпало держать.


Цветом белый, как мел,
На кровати сидел,
Освещенный он светом неоновым.
А когда-то гремел,
А когда-то умел,
Да и в спорте своем чемпионом был.
Как сквозь пальцы вода,
Все забрали года,
Не узнать теперь взора орлиного.
И рука не тверда,
И с осанкой беда,
Пульса еле заметная линия.
Если только бы знал,
Каким будет финал,
Подложил бы солому заранее.
Столько в жизни видал,
Только смерти оскал
Не даёт никому оправдания.
Если только бы мог
Отодвинуть порог,
Только как отвратить неизбежное?
Пара дат, пара строк,
Вот и жизни итог.
Черный мрамор внутри плитки бежевой.