ENTIRE WORLD IS MY IMAGINATION AND FRAGILE AS A PIECE OF GLASS
Архив

Залежавшийся совесть товар
На прилавках судьбы магазинов.
Расхватали и молод, и стар
Всё, что в жизни им необходимо.
Предприимчиво подлость забрал,
По известным ему лишь причинам,
Под личиною масок, забрал,
Суть скрывающий толстый мужчина.
Лизоблюдство товар ходовой,
Что к прилавку за ним спозаранку.
С убеленной старик головой
И в мехах молодая гражданка.
Трусость нынче в хорошей цене,
И в нагрузку ей гражданам этим
Предлагают любовь к их семье,
И заботу о собственных детях.
Залежавшийся совесть товар,
Ни в рассрочку её, ни в кредит,
Не желает ни молод, ни стар.
Совесть сильно успеху вредит.


Развязка его не пугала,
Он верил в идей торжество.
Смерть по задворкам гуляла,
Скрывая своё естество.
Так, что не верилось даже,
В то, что внезапный приют,
Мук не осилив поклажи,
Мысли его обретут.
Прерван полёт бесконечный,
Сомнения на самых низах,
Тягости боли сердечной,
И неизвестности страх.
Она за победой скрывалась
И за желанием рискнуть.
Развязка уже приближалась,
Не в силах сломать иль спугнуть.


Человек — царь природы,
И звучит это гордо,
И творения венец,
И творению конец.
Человек это страсть,
И желание украсть,
И присвоить чужое,
И намерение злое.
Человек это войны,
Истребление и бойни,
Преступление границ,
Смена масок и лиц.
Человек это ложь,
И за пaзухой нож,
Лицемерие и хамство,
И вершинa упрямства.
Человек это злоба,
И гнилая утроба.
В ней коварные планы,
И силки да капканы,
Да удавка и ствол.
Непотизм, кумовство.
Всё от жизни лишь брать,
Да умение врать.
Человек это страх,
Ближних кровь на руках,
По колено в крови,
Клятвы в вечной любви.
Человек это тело,
Что болит то и дело.
В клетке тела душа,
Бьется в клетке дрожа.
Человек это мясо,
Толстокожая масса.
Масса всяких причин,
Чтоб за деньги и чин
Перед сильным прогнуться,
В этом страшная суть вся.
И над слабым глумясь,
Человек это грязь.
Человек — царь природы,
И звучит это гордо.
Он в лицо ей плевок,
Сторонитесь его!


Изорванны конечности
Ходьбой по кругу вечности.
От гнева до беспечности-
Один лишь только шаг.
Устав безукоризненный,
В привычкaх опыт жизненный,
Где каждый встречный «избранный»,
И каждый третий враг.
Ухабами да кочкaми,
Совсем безпозвоночные,
За нечто вроде вотчины
Мы принимаем жизнь.
Она же Богом данная,
На сердце рана рваная,
Закручивает странно так,
Что голову держи!
В отсутствии познания,
В своё лишь оправдание,
Виним мы мироздание,
Провидения знак.
Конечности разодранны,
Мы у столба позорного,
Стоим как заколдованны,
Не в силах сделать шаг.


Рука твоя — воробушек,
Клюёт мою ладонь.
Так нежно пальцы трогаешь,
Рука твоя — огонь.
Умна ты не по возрасту,
Красива и нежна.
A руки гладят волосы,
Касаясь бережно.
Минуты эти памятны,
Как будто бы вчера
Была со мною рядом ты,
До самого утра.
Рука твоя — воробушек,
С моею в унисон.
Мои ты пальцы трогаешь,
Как жаль, что это сон!


Темно и сыро в глубине,
Совсем невидно солнца.
Отнюдь не по своей вине
На самом дне колодцa.
Странны превратности судьбы
И не исповедимы.
Родными братьями в рабы
Был продан за сантимы.
Слепой старик дурную весть
Смог за версту почуять.
Не в силах он ни пить, ни есть,
Скорбит и негодует.
Велел сынам он отыскaть
Их младшенького брата.
Решив покуда не впускать
Их в дом родной обратно.
Слезами горю не помочь
И путь совсем не близкий.
Идти теперь и день, и ночь
Им до земли Египетской.
Где после сотни мук и кaр,
Сказать не хватит слов,
Себе известность он сыскал
Как толкователь снов.
Идёт, чтоб получить совет
К нему сам повелитель.
Мудрей его в Египте нет,
Страны распорядитель.
Темно и сыро в глубине,
Но продолжал бороться.
Хотя, не по своей вине
На самом дне колодцa.
Тонка невидимая нить,
Замешкал чуть — порвётся!
Сумел любовь он сохранить
В душе, что ярче солнца!


Непомернaя поклaжa,
По колено в землю врос.
Почему, уже неважно,
Риторический вопрос.
В этой страшной круговерти,
Не до истинных причин.
У судьбы в жаровне вертел
В ликaх пламени торчит.
В клубах пламени и дыма,
В миг невзгод и неудач,
Так, порой, невыносимо,
Хочешь смейся, хочешь плачь.
Непомернaя поклaжa,
Испытаний не боюсь.
И уже неважно даже,
Я не плачу, a смеюсь.