ENTIRE WORLD IS MY IMAGINATION AND FRAGILE AS A PIECE OF GLASS
Архив

Художника обидеть может каждый,
Другое дело, если самому.
Но на словах — любой герой отважный,
Любые горы — по плечу ему.
В душе, конечно, тоже созидатель,
И знает, что и как, и почему.
Но в череде депрессий и апатий
Глотает черной зависти слюну.
«Здесь все не так, не так, как нужно было,
Не тот фасон, да и цвета не те»,-
И чахнет он в убогости постылой,
Блуждая в постоянной темноте.
Везде и всех, всегда он критикует,
И почитает только свой устав.
Чужие промахи он радостно смакует,
К своим успехам их спокойно приравняв.
В своём глазу бревна он не заметит,
В чужих легко соринкам счет ведёт.
Хотя он в победители и метит.
На этот раз уловка не пройдёт.
И не дойти его хромой кобыле,
До финиша, не пересечь черты.
Другим чтоб впредь всегда повадно было.
Таких разпознаём за три версты.
Художника обидеть может каждый,
Лишь тем дано художниками быть,
Кого в потоке дел простых и важных,
Не заедают хлопоты и быт!


Отъезд внезапный твой звучал как приговор,
Зачитанный мне ветрами июля.
Я и сейчас прекрасно помню двор,
В котором, мы охрану обманули!
Примет дурных стечение и Рок,
По сути, никогда я им не верил.
Подарок к дню рождения дан впрок,
Вот и сбываются Провидения потери!
Звонки, гудки, печаль, опять звонки,
Так воздуха тогда мне не хватало.
Букет увядших роз и лепестки,
И грусть моя Вселенную объяла…
С собакою прогулки вдоль аллей,
Накрытых сплошь туманом Альбиона,
И страны с миллионами людей,
И голос твой, один из миллиона!


Ажурный в сеточку чулок,
И юбочки запАх.
Улыбки нежной уголок,
Духов изящный запах!
До пояса волос копна,
И темная как ночь.
Еще, как бутдо, не жена,
Но и уже не дочь!
Она не ходит, а плывет,
Земли едва касаясь.
Любой заставит таять лёд,
И челочка косая.
Лица прекрасные черты,
Летящая походка.
Отображение мечты,
Красивая чертовка!


Судьбе я благодарен, даже слишком,
Что с мудрыми свела учителями.
Тертычная, Зазуля, Попелышко
Меня учили доброте и знаниям!
Они маяк мой, кодекс, пьедестал,
Граница тонкая, промеж добра и зла,
Куда бы жизнь моя меня ни занесла,
Я буду чтить, что с ними познавал.
Крепка связавшая меня с прошедшим нить,
«Среди забот, отрады и печали,
Пытайся человека сохранить
В себе»,- они мне назидали.
Английским удивляя Англичан,
Биномы изучал в оригинале.
Белинская и Марик с Кисничан,
Спасибо Вам, за то, что мне Вы дали!
Судьбе я благодарен, ну еще бы,
Мне есть за что ее благодарить,
Гаврилина и Хейман с Голачёвой
Мне и сейчас так помогают жить!
Хотя уже на расстоянии,
И безвозвратно далеко,
Их светлый след в моём сознании,
И от того мне так легко.


Весь в ожидании живешь,
Холодный пот по лбу струится.
В волнении по коже дрожь,
И сердце птицею стучится!
Судьбу никак не проведешь,
В том, что и так должно случиться.
Хотя еще чего то ждешь,
Но перевернута страница!
Она, рассчетливо как будто,
Чинит предписанный удел.
Спокойствие сменяет смута,
А там и новый передел.
В её исписанных томах,
Что наша жизнь — одна страница,
Так дай Бог силы и ума,
С тем, что предписано смириться.
В цепи свершений и дорог,
Одну из них себе приметив,
Среди её заглавных строк,
Суметь поймать попутный ветер!


Однажды Муза и Посредственность,
И так бывает, что скрывать,
Случайно, вроде, как-то встретились,
Друг друга лучше б им не знать!
Одна — поэтами балована,
Привыкла к резвости ума,
И слов изящных заколдованность,
Сонетов толстые тома.
Другая — скучная посредственность,
Пустая, серая как дым,
И желтых склер её болезненность,
Намерений недобрых грим!
И ожидать какой-то путности,
От встречи злополучной сей,
Наивно было бы, до глупости,
Больных исполненной идей.
А путь к великим достижениям,
Всегда опасен и чреват,
И к ним на голом вдохновении
Нельзя, ведь надобен талант.
И Менделеeва таблица,
Промеж распахнутых окон,
Могла бы каждому присниться,
Но разобрался в ней лишь он!


Никаких я не делал усилий,
Для того, чтобы выйти во свет,
И как сильно меня б не просили,
Но рецепта единого нет!
В постоянстве времён исчисления,
В беспрерывном потоке годов,
Отдавал я всегда предпочтение-
Жажде знаний с упорством трудов.
И когда бы и что бы ни делал,
Делать это хотел хорошо,
Отдаваясь любимому делу,
Без остатка, со всею душой!
Никогда я не делал поблажек,
Ни себе, ни кому то еще,
И к победам и мелким и важным,
Я тернистой дорогою шел.
Через ревность, обиду и зависть,
Через сонму лишений и боль.
Понимал я, людей не исправить,
Но самим оставался собой!
Никаких я не делал усилий,
Для того, чтобы выбиться в люди,
И как сильно меня б не просили,
Но ответа простого не будет!