ENTIRE WORLD IS MY IMAGINATION AND FRAGILE AS A PIECE OF GLASS
Архив

Актау, пальмы, сонный пляж,
Отель, с видом на море.
Меня твой голос вводит в раж,
О, что это за горе!
С тобою морем разделен,
Часы и километры,
Сердца стучат как в унисон,
Волну гоняют ветры!
Слегка хмельна бредешь одна
По берегу босая,
И за волной бежит волна,
Ступни твои лаская!
Актау, ночь, морской песок,
И бриз, едва заметный.
Я в трубке слушаю гудок,
И жду твоего ответа!


На севере Флоренции,
Под Солнца теплые лучи,
Погоды преференции,
Былая слава Медичи,
Я пью тосканское вино
В столице возрождения.
Открыто в мастерской окно,
Как приглашение гения,
В которой много лед назад,
С какой уже попытки,
Да-Винчи, тот, что Леонард,
Работал над улыбкой.
Особенный какой то взгляд
Джоконды Леонардовой,
Уже который год подряд,
Не может быть разгаданным.
К закату Солнца теплый диск,
Как апельсин оранжевый,
Над древним городом повис,
Работы Микеланжело!
Как будто бы пронизан весь
Изящным духом зодчества,
Слывет о нем по миру весть,
Как о столице творчества!



В море Баренцевом шторм,
Гонит волны в гребни пеной!
Взрыв, болтанка и потом,
С небольшим продольным креном,
Зарываясь в ила грязь,
В глубине соленых вод,
В час назначенный на связь
Не идет атомоход.
Командир вдруг замолчал,
Не слыхать его чрез рупор.
Сто семь метров глубина,
Командир торпедной группы
Двадцати шести годов,
Боевой продолжив курс,
Руководство взять готов
На себя подлодкой «Курск»!
И в кромешной темноте,
Тесноте, воде по пояс,
Он комплект на всех надел,
О себе не беспокоясь!
С каждом часом все трудней
Им дышать под толщей вод,
И он мыслями о ней
Отгонял дурной исход.
А когда уже никак —
И совсем невыносимо-
Двадцать два подводника
С ними капитан их Дима,
Боевой собравши дух,
Продолжали перекличку.
Имена читал он вслух,
И наощупь ставил птичку!
На обратной стороне
Чуть помятого листа
Пару строк чиркнул он ей,
Но печалиться не стал.
В море Баренцевом шторм,
Разошелся в девять баллов.
Взрыв, болтанка, а потом
Душам их легко так стало…


Я понял только лишь сейчас,
Как много тайн сокрыто
В персидской форме твоих глаз
И краешке улыбки!
Я слишком долго шел к тебе,
Не дай пропасть в пучине!
Стань маяком в моей судьбе,
Звездою и причиной!
Персидских глаз твоих разрез-
Восточная поэзия!
А я в такие дебри влез,
Что нету мне спасения
Среда придет, как и всегда,
Собой сменяя вторник.
Надеюсь, что мне скажешь «ДА»,
Иначе, я — покойник!
Надежды юношам питать,
А мне, в мои то годы!
Хотя, как говорят — » как знать»,
Ведь расступились воды!
Персидских глаз твоих разрез,
Приятный разговор.
А я такой в волнении весь,
И жду свой приговор!


Когда во сне ты улыбаешься,
На небе ангелы поют.
Хоть про меня почти ты знаешь все,
А жить со мною – тяжкий труд.
Когда под утро просыпаешься,
На небе радуга цветет.
Ключ подобрать ко мне пытаешься,
Но мне с тобою не везет.
Пускай теплом твое дыхание
Исполнит комнату скорей.
Толь дан тебе я в наказание,
Толь стал наградою твоей.
Когда во сне ты улыбаешься,
Улыбки в мире лучше нет!
Рояля выцветшие клавиши,
Из вишни с вязами кларнет.


Ночные улочки Баку,
Желанной отдают прохладой.
Когда уснуть я не могу,
Принять меня бывают рады.
Ночные улочки Баку —
Бессонница, жара, тревога!
И я опять по ним бегу,
И принимает боль дорога.
Ночные улочки Баку
Мелькают в тусклом свете фар.
Я, как всегда, у них в долгу.
Ступнями пью я их нектар.
И сил уж нет совсем почти.
Еще чуть-чуть, совсем немного-
Лишь к дому может привести
Родного города дорога!


Кружилась жизни карусель,
Мелькали лица.
Шел по дороге менестрель,
Он не был принцем.
Крутилось жизни колесо,
Мелькали страны,
Он по дорогам шел босой,
На сердце раны.
И ни кола, и ни двора,
Добра не нажил.
А тем, чем в жизни был богат-
Делился с каждым.
Шла дней унылых череда,
Летели годы,
Сменялись страны, города,
Цари, народы.
Крутилось жизни колесо,
И в этой спешке,
Все незаметно пронеслось –
Судьбы насмешка!
Кружилась жизни карусель,
В пыли дорожной
Исчез бродяга менестрель
Хотя возможно…..